Субботнее утро 18 февраля стало беспокойным для преподавателей кафедры русской и зарубежной литературы и связей с общественностью Самарского университета. Все с нетерпением ждали акции «Поэтическая логоцентрика-4», которую вместе с кафедрой организовал литературно-аналитический портал «Цирк Олимп + TV» в лице его соредактора, поэта, профессора Самарского университета Виталия Лехциера. В рамках акции состоялись круглый стол «Режимы чтения, или кому нужен автор?», посвященный первому тому проекта «Русская поэтическая речь - 2016: Антология анонимных текстов» (РПР), и авторская презентация новой книги поэта Алексея Швабауэра «Небесные носороги», которая вошла в поэтическую серию «Цирка Олимп + TV».

Круглый стол, модератором которого был Виталий Лехциер, проходил при участии издателя, культуртрегера, автора различных проектов продвижения чтения, куратора проекта РПР — Марины Волковой. В зале собрались приглашенные филологи, социологи, философы и даже психолог. Обсуждалась проблема анонимности. Мы отобрали некоторые цитаты из речи участников круглого стола:

поэт, проф. Виталий Леонидович Лехциер:
— Для обычного читателя имя автора факультативно, обычный читатель смотрится в тексты стихов, как в зеркало, чтобы увидеть там себя. Имя автора нужно исследователям поэзии, потому что оно говорит им об индивидуальной поэтике автора как контексте понимания его творчества. Это когнитивные привычки наших литературоведов. Проект поставил таких исследователей, статьи которых будут собраны во втором томе РПР, в очень щекотливое положение, потому что они не знают имен тех, о ком пишут. Вообще исследовательская часть проекта РПР самая интригующая. Например, интересны причины отказа известных поэтов в нем участвовать. Страх быть неузнанным?

Марина Владимировна Волкова, куратор проекта РПР:
— Поэзию в массы я только приветствую, читатели всегда воспринимают ее с благодарностью. Интересно, что критикам читать эту книгу как книгу трудно, их инструментарий рушится, они не знают, как писать. Многие из них растерялись и под разными причинами ушли от этой работы.

проф. Сергей Алексеевич Голубков:
— Получается, некая неиндивидуальная масса формирует язык, философию, но она должна быть индивидуализирована. У меня такое ощущение, что антологией надо пользоваться как примером того, как не надо писать стихи. Проводить социальные анализы — пожалуйста. Это интересно именно как стандарт.

проф. Ирина Владимировна Саморукова:
— Любопытство простого читателя меня радует, а все эти филологи со своими там инструментариями... Они читают, и поэтому знают, какие у нас теперь поэты. Смотрят, а как люди вообще пишут, а не только «едят» стихи, которые нам транслируют со школьной программы. И это здорово!

проф. Татьяна Владимировна Казарина:
— Важно, что есть опознавания в книге, и обидно, что много неопознанных. Имя проступает и нуждается в этом. Писателям приходится прилагать большие усилия, чтобы его собственное «я» не смогло высунуться. Читателю нужна классификация: если ты хочешь что-то понять, тебе нужны точки опоры. Анонимность — это повод, чтобы вернуть имена.

проф. Михаил Анатольевич Перепелкин:
— Узнал о проекте из «Радио свобода». Мне кажется, декодирование его должно быть не в этой аудитории. Это проект социологический, политический, философский. И каковы его цели, что он объясняет, по поводу чего этот эксперимент — можно понять только среди социологов. Я не владею этой терминологией, но, наверное, здесь надо говорить о либерализме и консерватизме, о сакральности или десакрализации, о детективе и тайне. А филологи здесь как внутри коробки: мы подопытные, а эксперимент большой, широкий. «Сверху» лучше видно. В балансе анонимности и поименованности и есть суть.

доц. Елена Дмитриевна Богатырёва:
— Можно читать по-разному. Анонимность текста — его уникальность. Аноним разве тот, кто потерял имя? Или кто? Нужно этот вопрос разобрать. Аноним — это, когда убирается все ненужное, а в стихотворении не всегда это убрано, пусть и в анонимном. Аноним присутствует всегда и является проводником в смыслах. Мне интересно одно: куда он приводит читателя.

поэт, проф. Александр Михайлович Уланов:
— Речь идет не об узнаваемости автора, а об узнаваемости стиля! Об индивидуальности голоса, а не автора.

доц. Дмитрий Дмитриевич Козлов:
— Моя первая реакция: как много хороших текстов, о которых я понятия не имел. И почти все оставило приятное впечатление. Есть ли ощущение, что под всеми этими текстами одна фигура? Да. Это отпечаток какого-то времени. Однако один текст все же сильно выбивается. Только в этом случае мне интересен автор. Мне важно понять, в каком контексте этот автор существует. Кто это? Когда это? И почему он это сделал?

Текст: Александра Загайнова